29 ноября 2018

Закулисная драма. О том, как работники театров выручают артистов и… зрителей

Мир закулисья. Фото Анатолия Морковкина

На премьере спектакля МХТ им. Чехова «Тартюф» в закулисном туалете шумел сливной бачок. Поначалу играли, стараясь не обращать внимания. Помреж вызвал по внутренней связи слесарей, но те где-то задерживались, и шум воды стал артистов раздражать. Тогда Олег Табаков в промежутке между своими сценами направился к туалету и лично устранил поломку.

Сегодня об этом любят вспоминать многие коллеги Олега Павловича. Выдающийся актер, худрук МХТ не чурался грязной работы, много раз своим мастерством и остроумием спасал спектакли, выручал коллег, если во время действия случался какой-либо сбой.

И все же Табаков – это Табаков.Отдельная планета. Сколько не менее значимых подвигов едва ли не ежедневно совершают рядовые работники закулисья.

Брюки для Андрея Миронова

– В театре никогда нельзя быть уверенным, что спектакль пройдет без накладок, – говорит зав. костюмерным цехом Театра сатиры Лидия Стасенкова. – Я много лет здесь работаю, но не перестаю удивляться:откуда что берется. Историй много. Но самая памятная связана, конечно, с Андреем Мироновым. Он из тех редких артистов, кто терпеть не мог новые костюмы. Любая примерка оборачивалась для него катастрофой: всё ему было неудобно, дискомфортно. И потому спектакль «Мы, нижеподписавшиеся» он играл в своих брюках. Принес из дома какие-то старенькие, и в них выходил на сцену. Благо костюм у него был современного работяги – резиновые сапоги, ветровка… Я не раз предупреждала: «Андрей Александрович, брюки могут лопнуть – посмотрите, они аж светятся».

Он отмахивался: ладно, ладно, потом заменю. И, наконец, на одном из спектаклей брюки действительно лопнули по швам. Он летит за кулисы, рвет и мечет. Ко мне прибегают молодые костюмерши: «Спасайте!» И вот я мчусь в мужской цех, хватаю брюки Миронова из другого спектакля (ничего, что они не подходят по цвету, зато крепкие), потом несусь к Андрею Александровичу. Он переодевается и бегом на сцену.

После спектакля я пришла к нему в гримуборную: «Я ведь предупреждала вас!» А он уже отошел от переживаний и шутить со мной пытается. Но я-то все еще на взводе, сердце болит – одному Богу известно, каких нервов стоил мне тот форс-мажор. Рваные брюки я демонстративно бросила на пол, развернулась и ушла.

И долго мы потом не общались, хотяон и извинялся не раз. Но мне тот день, когда у него брюки лопнули, потом ещедолго снился в страшных снах.

Андрей Миронов. Архив Театрала


Был и другой эпизод.

Однажды на гастроли в ФРГ с нами поехал дирижер, которого едва только взяли в театр. И после первого акта «Трехгрошовой оперы», где Андрей Миронов играл Мекки-Ножа,за кулисами в антракте разгорелся конфликт. «Это не дирижер!» – возмущался в сердцах Андрей Миронов. Все знали, что в такие моменты его лучше не трогать. И вот сидят они в гримуборной – все на нервах. Рядом с Мироновым Плучек, Ширвиндт…А я знала от костюмерши, что настроение Андрея Александровича может улучшить чашечка крепкого кофе. Поэтому я заварила кофейку, молча поставила перед ним эту чашечку и тихо удалилась. А после спектакля мне Плучек сказал: «Ну, умна!». Это потому, что я нашла единственно верный способ разрядить обстановку. И Миронов уже в хорошем настроении отыграл второй акт.

«Спектакль отменяется»

Доброжелательная атмосфера, правильный настрой, диалог с публикой – самые сильные стороны любого театра. И часто в этом заслуга администраторов.

– Например, был у нас случай… На спектакле«Белая гвардия» собрался, как обычно, полный зал, – говорит Валентина Иванова, администратор МХТ имени Чехова. – Действие только началось, но вдруг мне позвонили технические службы: «Театр перешел на режим экстренного освещения, и через пятнадцать минут везде отключится свет…» Нужно было срочно решать, как нам без паники вывести зрителей из зала, тем более что после событий на Дубровке прошло совсем мало времени – народ мог перепугаться. В реквизиторском цеху взяли свечи, выстроили всех билетеров. Я вышла к зрителям и сказала: «У нас повредился кабель, поэтому спектакль отменяется. Но волноваться не надо – ничего страшного не произошло, приносим свои извинения …» И мы всех организованно вывели. Наутро ждали скандала и раздраженных звонков в дирекцию. Но, представьте себе, ни одной жалобы! Никто не сдал билеты, хотя даже первое действие толком не посмотрели.

Срочно требуется Екатерина Великая

Впрочем, отмена спектакля порой не столь страшна, как экстренный ввод актрисы.

– В Центральном театре армии шел мой спектакль «Любовь – книга золотая», – говорит режиссер Андрей Бадулин. – И надо же было такому случиться, что помощник режиссера не проверил, все ли артисты приехали.

Начали играть, и вдруг прибегает испуганный администратор и говорит, что нет актрисы, которая играет Екатерину Великую (у нее выход был в конце первого акта). Бросились ей звонить, спектакль ведь не остановишь, но, как назло, дозвониться не получается.

Тогда мы стали звонить другой актрисе, которая два месяца назад в этом спектакле играла фрейлину императрицы.Из наших нервных и путаных объяснений она не поняли ничего, кроме того, что ей срочно надо появиться в театре. Пока мы ее ждали, объявили преждевременный антракт, то есть дали его на одну картину раньше, чем положено.

На пороге театра актриса, наконец, поняла,о чем идет речь. Разволновалась страшно. Ей принесли платье императрицы, а оно, как назло, не сходится на спине. Костюмеры прикрыли дырку плащом, и в тот же миг начался второй акт. В российских театрах давно уже нет суфлеров. В тот вечер суфлерами были мы все, поскольку из-за кулис стали подсказывать сюжет, а уже как-то выкручивалась своими словами. На счету была каждая спасенная минута. Зрители, к счастью, ничего не заметили, но в результате и мне, и помощнику режиссера был объявлен выговор за то, что не проверили явку артистов. В тот день я был дежурным режиссером, то есть вел спектакль, а актриса была именитая, она приходила за пять минут до начала спектакля, поскольку у нее выход лишь в финале первого акта. Потом она написала письмо с извинениями, оказывается, она просто забыла о спектакле и решила, что у нее свободный вечер: оставила дома телефон и пошла на прогулку.

Иннокентий Смоктуновский в роли царя Федора. Семейный архив

«Кеша, а тебе идет!»

Любой театр – это, конечно, единый коллектив. Но все же и в нем есть своя строгая субординация. Актриса Ольга Кабо говорит, что если, например, в какой-то момент спектакля ты за кулисами попросишь стакан воды, то обслуживающий персонал всякий раз будет готовить для тебя воду именно к этой сцене. Культура взаимоотношений складывается из мелочей. Пиетет перед артистом – в почете. Не даром художник по костюмам Малого театра Елена Шапиро через всю свою жизнь пронесла это качество:

– По молодости застенчивая была. Еще бы, Малый театр! – говорит она. – В 1972 году Борис Равенских выпускал спектакль «Царь Федор Иоаннович». И мне тогда предстояло впервые в жизни самостоятельно изготовить головные уборы.

Конечно, жутко волновалась. Тем более что Равенских часто заходил в наш цех, поскольку хотел видеть костюмы задолго до премьеры. И вдруг однажды звонят мне из режиссерского управления: «Лена, принесите шапку Мономаха на репетицию. Борис Иванович просит».

Я опрометью бросилась в зрительный зал. Борис Иванович иронично на меня посмотрел (я была маленькая худенькая девочка с этой огромной шапкой в руках) и тут же сказал: «Несите на сцену». Я на трясущихся ногах направилась к сцене, поскольку там стоял Иннокентий Михайлович Смоктуновский. Он был высокого роста, но вот я подхожу к нему, и он говорит:«Ну, наденьте мне». А как мне дотянуться-то до него! Я прыгаю вокруг да около, а он смотрит и смеется. В итоге после моих неудачных попыток он все-таки немножко наклонился, и я смогла надеть на него шапку Мономаха.

Борис Иванович посмотрел и сказал: «Кеша, а тебе идет!» Но все равно эту шапку в спектакле он так и не надел. Ее либо держали над головой, либо она просто лежала на сцене как символ власти.

Подготовлено редакцией журнала «Театрал»

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *